Из воспоминаний Марии Николаевны,

написанных 30 июня 2004 года:

«23 февраля 1941 года мне исполнилось 17 лет. Училась в 10 классе средней школы № 1 имени М.Горького в гор. Асбесте.

            Наш школьный выпускной бал был вечером 21 июня 1941 года. На следующий день мы узнали о нападении фашистов на нашу страну. В первые же дни большинство моих соучеников – парней были призваны в армию (учеба в школе тогда начиналась  с 8 лет, и все они в 10 классе и осенью после школы имели возраст 18 лет, а некоторые 19 и 20 лет).

            Все соученицы – девушки осенью 1941 года поступили в институты. Обучение даже в войну было бесплатным. Конкурсов не было. У нас в семье работали мама и старшая сестра. Их зарплаты не хватало на то, чтобы содержать малышей и меня, если бы я училась в институте в другом городе. Поэтому с 1941 года я стала работать на эвакуированной из Ленинграда фабрике слюдяных изделий рабочей. В нашей школе размещался госпиталь для раненых на войне. Комсомольская организация фабрики шефствовала над ранеными. Помогали за ними ухаживать, устраивали для раненых концерты, тяжелобольным читали книги, помогали в уборке госпиталя. Ходячих приглашали на фабрику на экскурсии, на вечера, на концерты. На фабрике работали одни девушки. Мастера и начальники цехов были женщины из Ленинграда. Только зам. директора был очень пожилой, очень добрый и хороший специалист – мужчина.

По предложению главного врача госпиталя многие девушки, в том числе и я, стали сдавать кровь для раненых. У меня оказалась более востребованная I группа крови. Первый раз я сдала кровь в декабре 1941 года, когда мне было еще 17 лет, но до 18 лет оставалось 2 месяца.

Иногда мы сдавали кровь во время операции раненым непосредственно переливанием от донора к оперируемому.

В госпитале нас всегда встречали очень уважительно. После сдачи крови заботились о нас. Кровь я сдавала всю войну и потом до 1967 года, с перерывами, вызванными двумя беременностями и кормлением 2 сыновей.

Мне было присвоено звание Почетный донор СССР. Сейчас у меня есть удостоверение об этом. Один из моих сыновей, по моему примеру, тоже стал уже после войны Почетным донором РСФСР.

Запомнились мне некоторые моменты из жизни других работников фабрики. После прорыва блокады Ленинграда на фабрику приехали рабочие, которые до войны на ней работали. Первое время после приезда все их разговоры сводились к тому, что, наконец, они не голодны, поели. С восхищением отзывались о пище, которую себе здесь готовили. У нас были рабочие карточки, хлеба по ним хватало на одного человека. Иждивенцы тоже имели карточки, но получали меньше. И вот эти работники восхищались, какой они приготовили вкусный обед из лебеды и из крапивы. Они не жаловались, не стонали, они радовались покою, работе и такой пище. Постепенно они пришли в себя и уже мало отличались от нас - уральских рабочих.

Одновременно с ними в Асбест привезли из Ленинграда учащихся ФЗУ, ребят, подростков. В пути из Ленинграда в Асбест 40 человек из них умерло. Остальных положили в больницу. Все они были предельно истощены, у многих была установлена дистрофия. В больнице мы их тоже навещали, ухаживали.

Позднее мне пришлось перейти на работу на Асбестовскую обогатительную фабрику №3 воспитателем ребят из ФЗУ. Большинство из них были сироты. У меня с ними получился хороший контакт. После работы, мы зимой катались на лыжах, а летом ходили за ягодами. Они привязались ко мне, полюбили, как мои дети. И я их тоже очень любила.

Позднее из-под Сталинграда привезли в Асбест очень много пленных фашистов. В основном немцев, итальянцев и румын. С вокзала их вели строем. Было холодно, а они в легкой одежде. У некоторых на ногах, поверх сапог, было одето что-то в виде лаптей. Под носом у многих висели сосульки, одежда худая, легкая, грязная. Некоторые не могли идти, их тут же подсаживали в грузовые машины. Позднее они отдохнули, отмылись, подлечились, работали на фабрике. Устраивали концерты. Бывшие среди них итальянцы хорошо пели.

Но не редки были побеги. В поселке, где я жила, убили бабушку. Съели и украли продукты, а мальчика, спрятавшегося под кроватью, не разглядели.

Туалеты у нас были на улице, в огороде. Один пленный убил в туалете нашего соседа, раздел его, утопил в отходах, а сам скрылся в его одежде.

Но были и расконвоированные пленные, нормально одетые, выглядевшие как здоровые. Очищали парк культуры от мусора, хорошо пели. Устраивали концерты.

Однажды я собирала в лесу, вблизи города, чернику. Ко мне подошли двое немцев, явно сбежавших. Потребовали объяснить им дорогу на Ж/Д-станцию, но меня не обидели.

Перед концом войны многие из них были расконвоированы.

В 1945 году я жила в Верхней Пышме, в общежитии завода, работала в райсовете председателем комитета физкультуры и спорта. В исполкоме у нас было только двое мужчин – старик председатель и его шофер. Остальные женщины, кроме меня, все пожилые.

Когда объявили об окончании войны, все слушали радио и плакали. На улице незнакомые обнимались и плакали.

В душе радость. На глазах слезы, тоже радости. Потом мы сидели за столом председателя исполкома, продолжали радоваться и плакать.

В период войны и вскоре после нее люди вели себя по разному, но подавляющее большинство отдавало все силы, опыт, знания, уменье борьбе с фашизмом, а потом восстановлению хозяйства страны. Победа стала возможна благодаря сердечной дружбе многонационального народа нашей страны».

«Воспоминания о войне, и печальны, и радостны. Была война, была Победа, была жизнь человеческая, людская. Не богатая, но честная».

«Несмотря на огромные трудности, людские и материальные потери, наши люди, наш народ в войну выстоял, победил фашистов, сохранил родную многонациональную страну, выросшую не только за советский период, а за века!».

«Я рада, что жила среди хороших, честных, уважавших свою Родину и ее честь людей. 50 лет работала, училась. За время работы в 1941-1945 гг. получила медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» и юбилейную медаль к 50-летию Победы. Это не ордена, не звезды, но они мне дороги, т.к. получены за труд в трудное время. Пусть и не на высоком уровне».